Механик ПРИВАРИЛ пушку к грузовику и УНИЧТОЖИЛ немецкую колонну за 16 СЕКУНД

Двадцать три миллиметра смерти целятся в небо с кузова грузовика. Полевой аэродром Сосново, пятнадцатого октября тысяча девятьсот сорок первого года. Старший сержант технической службы держит руку на рукоятке пушки “Шторм”, демонтированной со сбитого штурмовика. Это история о том, как отчаяние породило оружие, которого не должно было существовать, и как оно за секунды превратило наступающие колонны в месиво.
Пятнадцатого октября тысяча девятьсот сорок первого года. Полевой аэродром Сосново. Кирилл Демидов слушал, как эвакуационные грузовики один за другим заводят моторы. Тридцать семь лет. Лицо обветренное, руки в машинном масле по локоть. До войны он ремонтировал тракторы в МТС под Ярославлем. Теперь чинил авиационные моторы М-восемьдесят восемь на полевом аэродроме, который через три часа перестанет существовать.
Приказ был ясен. Уничтожить всё, что не влезает в грузовики. Взорвать, сжечь, закопать. Немцы в двенадцати километрах. Их моторизованные колонны движутся по дороге на город Заречный. Скорость — тридцать километров в час. Времени — четыре часа максимум. Демидов стоял перед демонтированной авиационной пушкой “Шторм” двадцать третьего калибра. Шестьдесят шесть килограммов стали, алюминиевых сплавов и инженерного совершенства. Снята три дня назад со штурмовика “Меч” борт номер тридцать два, который немецкий “Мессершмитт” подбил на взлёте. Пилот жив. Самолёт сгорел. Пушка цела.
Десять выстрелов в секунду. Шестьсот выстрелов в минуту. Двадцать три миллиметра бронебойно-зажигательного снаряда со скоростью девятьсот метров в секунду. Пробивает двадцать миллиметров стали на расстоянии в триста метров. Для пехоты — абсолютное оружие. Демидов провёл ладонью по холодному стволу. Взорвать это. Закопать в яму вместе с неисправными моторами и повреждёнными колёсами шасси. Он не мог.