Клуб поэзии. Роберт Фрост. Нехоженой тропой.06.04.2019

Мы продолжаем сезон Клуба поэзии 2018/2019 г., девиз которого: «Поэзия, которая помогает жить». И вслед за февральским заседанием «Наш Уитмен» продолжаем путешествие в классику американской поэзии.
Жизнь и творчество Фроста – простые и прозрачные на первый взгляд – полны загадок.
Как не слишком удачливый многодетный фермер из Новой Англии на пороге 40-летия решается продать ферму и начать литературную карьеру за океаном, в Лондоне, куда он прибывает в 1912 году?
Тут мы перекидываем мостик к нашему предыдущему заседанию: в этом же году в России выходит ключевой сборник Елены Гуро «Осенний сон». Чем были похожи эти два столь далеких поэта с абсолютно разной судьбой? Поспорим?
…А за 4 года до этого в Лондоне высадился главный «плохиш» американской литературы середины XX века Эзра Паунд. И снова – мостик. Паунд работает секретарем у близкого нам У.Б.Йейтса, а затем уже сам помогает Фросту напечататься. Почему?
Но Фрост не перенимает у Уитмена и Паунда верлибра. Он начинает сильно не любить модернизм. Почему-то он в зрелые годы обращается к форме сонета... Становится последователем Вордсворта и совсем недавно восхитившей нас «Озерной школы».
А почему название мощнейшего стихотворения Фроста, которое учат наизусть все американские школьники – The Road Not Taken – так и не удалось адекватно перевести на русский? Впрочем, мы предложили свой вариант в названии нашего вечера...
Наконец, лаконичный шедевр Фроста «Fire and ice» (по-русски всегда переводится почему-то в обратном порядке: «Лед и пламя»), - почему именно он вдохновил Джоржа Мартина на создание одноименной саги, превратившейся уже в наше время в самый востребованный телесериал по всему миру?
Вместе с участниками и гостями Клуба поэзии мы попробуем разгадать эти и некоторые другие загадки.
Четырежды лауреат Пулитцеровской премии, Роберт Фрост был прижизненным классиком в Америке и шел буквально нарасхват. Например, в 1962 поэт по приглашению избранного президента США Джона Кеннеди читает свои стихи на церемонии инаугурации (The Gift Outright, «Дар навсегда»). Довольно неожиданно, но после этого он почему-то решает поехать в СССР, где общается с Ахматовой. Говорят, она читала ему только что написанную «Последнюю Розу»:
…Господи! Ты видишь, я устала
Воскресать, и умирать, и жить.
Все возьми, но этой розы алой
Дай мне свежесть снова ощутить.
Иосиф Бродский считал Фроста одним из главных своих учителей. Встречались ли они? Неизвестно. Бродский написал в 90-е годы о Фросте и двух его стихотворениях («Войди» и «Домашние похороны») большое скучное эссе «Скорбь и разум», напоминающее провокацию.
Как бы там ни было, в переводах Фроста на русский язык нет недостатка, причем самых баснословных мастеров. Достаточно упомянуть М. Зенкевича, В.Топорова, Г.Кружкова.
The Road Not Taken (отрывок)
И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог — я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.
(перевод Виктора Топорова)